[233-239] [240] [241] [242] [243] [244] [245] [246] [247] [248] [249] [250-304]
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Предисловие... 3 |
взглядом и огромными, лихо закрученными усами кавалериста и постоянно хихикающий всесоюзный староста, весельчак Калинин. А в остальном, весь советский иконостас был в наглухо застёгнутых мундирах, непроницаемость которых даже сегодня продолжают оберегать их бдительные потомки.
И ещё. Описываемые Толстым события проходили в Петербурге и Москве в дворцах столичной знати, казармах, манежах, летних лагерях полков лейб-гвардии, в монастырях и соборах, в дворянских усадьбах и домах простонародья, с грандиозными панорамами летней охоты, конных бегов, с непредсказуемыми душевными порывами Наташи Ростовой и переходами от тихой умиротворённости к безудержной ярости Пьера Безухова, забытых праздников с красивыми названиями сочельник, рождество, святцы… – и всё это было мне неведомо, непонятно, сказочно воспринимаемо в изложении Толстого, но твёрдо не ощущаемо, и с желанием со всем этим непременно познакомиться при первом удобном случае. Такая возможность мне представилась через несколько лет, но случай этот так и не завершился и по сей день – такая уж непредсказуемая суть русского явления, русской жизни. Только сейчас задним числом начинаешь понимать всю мощь обрушившегося тогда на наши поколения идеологического урагана, выветривившего из памяти народа огромные культурные пласты и давшего нам взамен убогие побасенки о том, «Как закалялась сталь» (Н. Островский) или романы о восстановлении в стране производства «Цемента» (Ф. Гладков) и многие иные псевдопролетарские ценности, превращавшие богатый народ в скучное бездушное население. Будто бы знал Лев Николаевич, что настанут времена, когда его народом будут востребованы глубокие нравственные ориентиры прошлого, чтобы легче искать выход из непроглядного мрака материализованного большевизма. Суровый голос московского диктора доносит весть об аресте Берия –
|
