Генрих Багиян "Частная хроника ХХ века"

Теперь нас в обязательном порядке водили по два раза в месяц в музей Сталина, благо он находился в каких-нибудь двухстах метрах от нашей школы. Любопытства ради мы и раньше пару раз посещали музей, где единственными не обожествлёнными экспонатами были фотографии худенького юноши-кавказца с грустными глазами, каких часто встречаешь на улицах того же Баку. Все остальные экспонаты, в основном картины, демонстрировали славный путь от талантливого организатора экспроприации банка в Тифлисе (читай грабежа банка) до овеянного славой генералиссимуса-победителя в скромном мундире со звездой Героя на груди или до улыбающегося автора плана преобразования природы, попыхивающего трубкой на фоне пашущих тракторов на родных сельских просторах. Сильное и жуткое впечатление производило огромное полотно, посвященное расстрелу 26-ти бакинских комиссаров. Здесь внимание зрителя сосредотачивалось не столько на несчастных расстреливаемых, отнесённых художником в глубину пространства картины, сколько на находящихся на ближнем к зрителю плане мародёрствующих субъектах в длинных цветастых халатах и огромных бараньих папахах, копошащихся в вещах только что убитых ими людей и спорящих между собой о дележе добычи. Художнику явно удалась демонстрация звериной сути исполнителей этой кровавой акции. С другой стороны, избыточный натурализм в выразительных средствах отталкивал зрителя не только от звероподобных исполнителей казни, но и от этого полотна вообще.
Так что же мы потеряли 5-го марта 1953-го года и от чего освободился народ страны после смерти Сталина? – вопросы, которые более пятидесяти лет разводят по разные стороны и яйцеголовых умников, и простых людей в стране. После небольшой разминки в вооружённом противостоянии с властью в декабре 1905-го года в Москве, большевики поняли, что для захвата власти в столицах, а потом и в стране, нужны особые условия. Такие условия стали создаваться в конце 1916 – начале 1917-го года, когда уставшая от войны армия и столицы оказались более податливы к пропаганде всевозможных российских партий. Всё это завершилось в феврале 1917-го года свержением монархии в России. Энергичная большевистская пропаганда в армии окончательно деморализовала части на фронте и облегчила им захват власти в Петрограде в октябре 1917-го года и необычайно легко во многих губернских городах страны. Большевики ошибочно полагали, что знамя революции будет подхвачено пролетариатом воюющих европейских стран и победоносно прошествует по Европе, а потом и по всему миру. Поначалу, казалось, сбывались предсказания Ленина: в проигравших

стр.