Генрих Багиян "Частная хроника ХХ века"

отделения милиции на их пути оказалась перерыта траншеей, и водитель отказался ехать дальше. Дело кончилось тем, что разгневанный неуважительным отношением к советскому офицеру пьяный Володя двинул кулаком по лицу шофера. На громкий сигнал клаксона из милиции выбежали дежурные и принялись было связывать наших гуляк. Тут уж закипела тер-антоняновская кровь Григориса, и он стал своими лихими приёмами поочередно отправлять в траншею прибывавших на помощь милиционеров. Друзей удалось повязать, только когда в траншее оказалось одиннадцать стражей порядка. За такими художествами обычно следуют тяжкие наказания, но везунчику Григорису сошло с рук, и на этот раз: начальник связи Бакинского округа ПВО перевел его в Кировабад, где лейтенант Григорис принял под командование роту связи.
Для поколения советских людей, в чье раннее детство на четыре года жестоко ворвалась страшная война, нет более светлого и радостного праздника, чем день 9-го Мая. Правда, если быть точнее, и вернуться в начало того победного мая, то ликование по всей стране началось 2-го Мая, в день падения Берлина. В тот солнечный день в Баку в окна нашего детского сада в обеденное время – опять пустая, слипшаяся лапша – заколотил кулаком левой руки худощавый мужчина в трофейном болотно-коричневом френче (правый рукав выше локтя был аккуратно забран и прихвачен булавкой). Перебегая от одного окна к другому, он громко кричал: “Победа! Победа, дорогие мои!!! Вы слышите – Победа!!!”, и по лицу его текли обильные слезы радости. Эти слова, громко произнесённые на бесшумной улице города звучали как-то неправдоподобно, потому что продолжала упорно молчать черная тарелка на фонарном столбе, да и люди, как и прежде, спешили сосредоточенно по своим делам. Однако через час всё изменилось: по всему городу возбужденно гремел голос Левитана, посторонние люди бросались друг к другу в объятья, кричали, плясали как дети, в приморском парке заиграло сразу несколько духовых оркестров, по улице мимо окон нашего детсада промаршировала рота солдат, весело распевая песенку “Дорогая моя столица, золотая моя Москва …”. Энергичное возбуждение охватило тогда весь город и поддерживалось до позднего вечера.
Ну, а 9-го Мая неподражаемый голос Левитана из черной уличной тарелки поднял, наконец, девятый вал народного ликования. Кроме пьянящего возбуждения от нашей общей победы, у меня захватывало дух от понимания того, что теперь уж ни один немец больше не попытается лишить жизни моего родного отца. В последние месяцы

стр.