заговор против монархии в Петрограде и его последствия для России
[451-489] [490] [491] [492] [493] [494] [495] [496] [497] [498] [499] [500-511]
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Предисловие... 3 |
еврейское... Но ничтожества и предатели были свои, русские. Не будь их, России не страшны были бы все золото мира и все козни преисподней. Русские люди 1917 года все виноваты в неслыханном несчастье, постигшем их Родину.
Русская армия воевала восемь месяцев в таких условиях, при которых германская армия, год спустя, смогла провоевать только три дня, став на четвертый день на колени перед маршалом Фошем, главнокомандующим союзными войсками на Западном фронте. Кампания 1917 года — последняя старой русской армии — привела к потере Лифляндии, Галиции и Буковины. За июнь — сентябрь армия потеряла 200 000 убитыми и ранеными, 80 000 пленными и 732 орудия. В то же время наша смертельно больная армия вырвала из строя неприятеля 140000 убитыми и ранеными, 46000 пленных, 155 орудий, 120 минометов и 600 пулеметов. 26 октября — в день захвата власти большевиками в Петербурге — в 10-й армии на Березине полковник Щепетильников с 681-м пехотным Алтайским полком атаковал немецкие позиции, где взял 200 пленных и отбил у неприятеля 2 новогеоргиевские поршневые пушки. Это было последним делом русской армии в Мировую войну. Даже в печальную кампанию 1917 года стратегическая роль русской армии была огромна. Она притянула на себя 144 пехотные и 21 конную дивизии врагов — больше чем когда-либо за всю войну. Уже покрытая сыпью большевизма, армия продолжала самоотверженно выручать своих союзников, дав возможность Франции заняться лечением своей революционизированной вооруженной силы, а Англии развернуть и устроить свои армии на континенте. Весь 1917 год германский меч был обращен на восток, и агония одного русского полка давала возможность генералу Петену исцелить один французский. Спотыкаясь и падая, теряя сознание и вновь поднимаясь напряжением последних сил, смертельно пораженный русский больной нес на своих плечах двух тяжелых союзников, из коих один несколько прихворнул, а другой просто берег силы. А когда в изнеможении он упал и уронил свою ношу, то союзники, ушибившись при падении, в гневе на русского изменника бросили в Версале жребий о его одеждах. В верность этого образа изнемогшего русского колосса, так же как и в искренность плаксивых надгробных завываний военного министра Британии Черчилля над телом рухнувшей России, заставляют усомниться последовавшие пять лет после большевистского октябрьского переворота, когда с яростью необычайной на всём пространстве огромной страны кипела Гражданская война, усугублённая интервенцией полутора десятков стран, алчущих русского богатства – движимого, |
