Генрих Багиян "Частная хроника ХХ века"

обучение, многие из бедняжек вздыхали по нашему патентованному красавцу. Хорошие аналитические способности позволяли Алику по его лени долго откладывать выполнение заданий на потом, каждый раз успешно ликвидируя хвосты в пожарном порядке. В шумной нашей компании он обозначал своё присутствие редкими репликами, как бы произнося их из-за ограды, но если по какой-то причине его не было среди нас, то всегда чувствовалась нехватка его ленивого духа. Иными словами, в нём сидела какая-то добрая тяжесть, удерживавшая в устойчивом равновесии всю нашу команду, рассыпавшуюся в отсутствии этого центра тяготения на несвязанные единицы. Изредка можно было наблюдать, как пыхтя, сопя и прикусывая язык, Алик высвобождал свою внутреннюю интеллектуальную энергию в карандашные наброски, акварели или вдруг сублимировал её в общих физических усилиях гребцов на шестивёсельных ялах, после неизменно возвращаясь к своей тихой созерцательности сфинкса.
Среди утренней толпы школьников, спешащих по Садовой со стороны Нагорных улиц, величаво возвышалась крупная голова на длинноватой шее с неизменным детским румянцем на щеках всегда аккуратного и подтянутого Фимы Гурфинкеля. Степенно вышагивая, он по привычке высматривал в толпе знакомых ребят и, увидев кого-нибудь из одноклассников, расплывался в улыбке, приводящей в движение все его крупные черты лица, и, наконец, окончательно просыпался. Обычные расспросы о мальчишеских новостях, произносимые его мягким грудным голосом, выдавали его доброе душевное отношение к предмету обсуждения. На занятиях он сидел, положив локти на стол и слегка склонив голову набок, внимательно слушал учителя, действительно чем-то напоминая доброго Слона – такой кличкой одарил Фиму кто-то из наших одноклассников. Природа его необычайной доброты, а порой даже ненавязчиво нежного отношения к друзьям приоткрылась после знакомства с их небольшой и удивительно симпатичной семьёй. Произошло это в Фимин день рождения, в его совершеннолетие, на которое приглашена была наша неформальная команда по единым интересам.
Здесь всё было необычным, начиная с праздничного стола, где были представлены исключительно рыбные блюда. В юности я категорично и капризно не признавал рыбной пищи, но в тот вечер у Фимы за столом другой еды не было, и я поневоле открывал для себя шедевры еврейской рыбной кухни. В том нашем молодёжном застолье, в отличие от других, обычно покидаемых родителями, чтобы не мешать юному веселью, тогда с первой и до последней минуты самое активное участие принимали милейшие Фимины родители. Оба они были

стр.