Рукотворное совершенство Петербурга –
Тайны периодически происходящих социальных взрывов в российском обществе
[305-329] [330] [331] [332] [333] [334] [335] [336] [337] [338] [339] [340-376]
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Предисловие... 3 |
ещё больше возвышают впечатление от каждого из них по отдельности. Странно, но нет совершенно чувства пресыщения от огромного множества увиденного за длинный день и короткую ночь, и я поддаюсь молодому азарту дальнейшего участия в этом неожиданном культурном пиршестве. Ну вот, пожалуйте в предрассветный Летний сад, в аллеях которого белеют статуи, иногда и вовсе бесстыжие на мой всё ещё непривычный к скульптуре взгляд. Правда, начинаю прозревать в том, что одной из задач её является создание определённого состояния в окружающем культурном пространстве. Так, памятник Николаю I, конечно же, не следует рассматривать как портрет известного нам человека, тем более, что лицо его скрывается забралом, а главным его назначением на Исаакиевской площади является придание ей, площади, воздушности через скачущего рыцаря, уравновешивающего этой своей легкостью громадную массу собора. Медный всадник, напротив, призван придать всей Сенатской площади состояние спокойствия и устойчивости. Массивная конная статуя Петра у Михайловского замка выражает состояние обычной человеческой сосредоточенности и петровской царственной уверенности в своей правоте. Или взять памятник Суворову перед Троицким мостом: на всём окружающем фигуру римского воина пространстве площади словно звучит и гимн победителю, и сыновья любовь к великому отечественному полководцу, а создаётся это впечатление всего лишь небольшой по размерам фигурой воина в шлеме и с мечом в руках, сверкающих на солнце победными отсветами, причём, сделано это без какого-либо портретного сходства с сухоньким генераллисимусом. Лаокоон же вызывает в пространстве чувство мятежа, напряженное сопротивление злу при приближении к этой группе в Летнем саду. С подобными назначениями скульптуры вполне можно согласиться, но никак не с истуканным сходством того же комплекса «дедушки Крылова» в окружении его басенных персонажей в том же Летнем саду. Строгие египетские сфинксы на спуске к воде у Академии художеств, отправляя вас в вечность, помогают отринуть дневную суетность и выделить из неё что-то главное для вас, в то время, как львы на противоположном берегу Невы представляют собой пустое декоративное зрелище, которое становилось просто жалким при серьёзных наводнениях, когда из воды выступали лишь несуразный хвост и часть гривы этого царя природы, а невозмутимому сфинксу наши северные природные катаклизмы были, похоже, нипочём – он и из воды продолжал сосредотачивать вас на самых важных и вечных проблемах.
По выходе из Летнего сада справа от тускло блестящего золотого шпиля Михайловского замка послышались дивные звуки птичьего |
